Сегодня, когда город празднует свой 40-летний юбилей, я вспоминаю, каким он был, когда я приехала сюда. Была обычная, по тем временам, прибалтийская зима - в декабре дождь лил как из ведра, на газонах зеленела трава. В поселке, который за 15 минут можно было пешком обойти, было два магазина. Первой моей покупкой, как сейчас помню, были резиновые сапоги, которые мне ой как пригодились!

Выйдя из поезда, я растерялась. Попутчики быстро исчезли в ближайшем сосняке, автобуса нет, такси нет, вокруг - лес стеной. Где же строящаяся атомная станция, которой требуются на работу специалисты? Где поселок городского типа Снечкус? «Вам туда», - махнула рукой железнодорожница, указывая в сторону леса. И я пешком, с чемоданом отправилась в новую жизнь.

Поселок монтажников, поселок строителей…

В те времена населенный пункт начинался от железнодорожной станции Пасмальвес. В тянущихся бесконечной вереницей вагончиках жили железнодорожники, проектировщики, энергетики, строители. Сохло развешанное на веревках белье, возле вагончиков бегала ребятня, в самодельных вазонах из старых покрышек цвели анютины глазки, по вечерам народ играл в волейбол.

Там, где сейчас третий микрорайон, было кочковатое болото. Туда мы ходили по клюкву. В поселке каждый день что-то менялось, он рос прямо на глазах. Едешь на «основную» - видишь три этажа дома, возвращаешься с работы - этажей уже семь! Вроде бы совсем недавно больничный комплекс можно было увидеть лишь в макете на выставке достижений народного хозяйства Литовской ССР в Вильнюсе, и вот уже его строительство идет полным ходом. Куда ни посмотришь - везде башенные краны, недостроенные объекты и военные строители. Поселок был похож на одну большую воинскую часть, так как его жители ходили на работу в спецовках цвета хаки. Еще одна примета того времени - оранжевые строительные каски, которые использовали не только по назначению, но и в качестве кашпо для цветов.

В районе гимназии «Verdenės», которой тогда и в помине не было, возвышался огромный надувной зал. Там проходили дискотеки и спортивные мероприятия. В те времена в городе было полторы школы - первая (Sedulinos) и недостроенная вторая («Gerosios vilties»). Не помню, сколько тогда было детских садов, но родители шутили, что ребенка легче отправить в космос, чем устроить в детский сад.

«Там, где стоял

дремучий лес, взметнулись

трубы ИАЭС…»

Это слова из песни висагинского поэта и музыканта Алексея Яськова, который с тысячами таких же талантливых молодых людей приехал строить «гигант мировой атомной энергетики».

На стелах с надписью «ИАЭС» большими буквами было прописано: «Всесоюзная ударная комсомольская стройка». Грязь на территории станции была непролазная! Люди теряли сапоги, добираясь чуть ли не вплавь до 131-го здания. Если надо было сходить «на Шатры» (штаб стройки располагался в огромной палатке неподалеку от строящегося 2-го энергоблока), чтобы подписать какой-то документ - считай, полдня потеряно. Лучшим средством передвижения был трактор, на котором мы ездили по стройке «автостопом». Если с транспортом не повезло, на обед уходило часа два: пока доберешься по дощечкам до столовой, пока отстоишь километровую очередь, пока найдешь свободный столик и наспех перекусишь, пока доберешься до своего здания…

Самой приметной личностью в столовой ИАЭС была общепризнанная красавица Лиля Кекушева. Вообще-то она была балериной, но учреждений культуры тогда еще не было, и приходилось работать кассиром. К ее-то кассе и выстраивались в огромную очередь молодые и неженатые.

Окружавший станцию забор заканчивался в районе 166-го здания, поэтому мы, если опаздывали на работу, шли не через проходную, от которой в обе стороны тянулись ряды колючей проволоки, а через дыру в заборе. Проходная тогда располагалась в деревянном бараке, бюро пропусков - в вагончике. Уж не помню, с кем из станционных фотографов я раньше познакомилась, но фотографии на пропуск мне делали Коля Булохов и Рита Насявичюте.

Стремительный

карьерный рост

На станции работала в основном молодежь. Вряд ли еще где-то можно было сделать столь стремительную карьеру! В 20 с небольшим становились заместителями начальников цехов, начальниками смены станции, руководителями лабораторий, главными инженерами. Помню, как Петра Ивановича Сердюцкого, работавшего начальником химцеха, сменил совсем молодой, но очень серьезный Александр Орышака. Ответственные должности занимали такие же молодые специалисты Олег Журавлев, Вадим Сафронов, Михаил Дудкин, Олег Колобов, Сергей Лалаянц и многие другие вчерашние выпускники вузов. «Лицом» нашего химцеха была секретарь Ольга Антоник, которая выглядела так, будто сошла с обложки журнала. Много умных и грамотных специалистов работали в химлаборатории, которую возглавляла Лаура Дурхисанова, - Лена Болгарова, Ирина Кривошеина, Татьяна Кафанова. Кстати, и Людмила Гриневская тогда работала в химцехе инженером-лаборантом.

Помню, как ко мне в кабинет приходили пить кофе вконец замотанные ИТР, которые не могли вспомнить, когда же они последний раз ели. В роли кофеварки выступали маленькая лабораторная плитка и большая стеклянная колба. Колбы делала прямо в цехе стеклодув Антонина Казначенко.

Скучать было некогда

Всех, кто приехал в Снечкус, объединяло желание работать. Рабочий день был ненормированным, выходные случались не каждое воскресенье. Поселок ликовал, когда в программе «Время» сообщили, что Игналинская атомная электростанция «вступила в строй и досрочно дала первую электроэнергию». Незнакомые люди обнимались на улице и радостно пожимали друг другу руки.

Праздники мы тогда справляли так: выносили столы на лестничную площадку подъезда, где в каждой квартире жило по 5 - 8 человек, и несли на стол у кого что есть. Пили мало или вообще не пили, потому что завтра всем на работу. В свободное время ходили на дискотеки: если удавалось найти транспорт, набивались в одну машину большой толпой и ехали на дискотеку в клуб в Канюкай. Самым крутым ди-джеем в те времена был Витас Петкунас, он всегда был одет и подстрижен по последней моде, но главное - умел каким-то чудом отыскать и записать самые последние хиты.

Каждые выходные для работников ИАЭС организовывались экскурсии. За одно лето я побывала в Тракайском замке, Каунасе, Пярну, Таллине, Риге, Минске, Бресте и Киеве, куда нас привозил наш экскурсионный автобус. А еще мы ездили в Питер на концерты Цоя. Вечером садишься в пассажирский поезд, утром гуляешь по Ленинграду, вечером - концерт в каком-то импровизированном зале, ночью едешь в поезде и с вокзала - сразу на работу.

Вспоминаю свою первую самостоятельную поездку на дизеле в Вильнюс. Тогда я выучила свою первую литовскую фразу. На станции Игналина в вагоны набивалось столько народу, что многим приходилось стоять два часа, чтобы добраться до литовской столицы. Из Игналины в Вильнюс ехали в основном крепкие розовощекие женщины с корзинами и сумками. Они приветливо улыбались друг другу и как будто бы все между собой были знакомы. Мне, приехавшей из большого города, казалось удивительным, что люди в поезде знают друг друга по именам. В вагоне всегда было весело и шумно, говорили все враз, то и дело повторяя: «Labai gerai!». Так вот почему на атомной станции литовцев в шутку называли «лабасами»!

Культурные мероприятий в Снечкусе проходили чуть ли не ежедневно: концерты, спектакли, встречи с интересными людьми, смотры-конкурсы, соревнования, комсомольско-молодежные слеты, субботники. Спортивные соревнования организовывал Виктор Герасимов. В них участвовало огромное количество народу. Бегали, прыгали и преодолевали полосу препятствий все, а вот в шахматы играли немногие. Одной из шахматисток была умная девочка с косами - Оксана Киричко, несмотря на юный возраст, она считалась серьезной соперницей… Помнится, за призовое место в шахматном турнире начальник цеха на радостях дал мне отгул.

Все на своих местах

Комсомол объединял самых энергичных и творческих людей, которые были инициаторами многих полезных дел. Городская жизнь кипела вокруг Александра Болгарова, Валдаса Арбачяускаса, Ирины Жарик, Антанаса Юргелявичюса. Молодой инженер-строитель Римас Кумпис, возглавлявший комсомольскую организацию ЗУСа, стал самым молодым в Литве председателем поселкового Совета. Этот факт был предметом нашей особой гордости. В поселке сотни предприятий, тысячи людей, а у него в подчинении буквально пара человек, и ничего - справляются! Попасть на прием к вечно занятому Кумпису было нелегкой задачей, для этого нужно было «преодолеть барьер» в виде строгого секретаря Светланы Шадченевой, которая не пускала в кабинет шефа посетителей с несерьезными вопросами. И если Светлана была правой рукой молодого руководителя, то левой была не менее строгая бухгалтер Ирена Казюконене. Ее уважали и побаивались.

Ни один молодежный слет не обходился без Леонида Суркова, Андрея Политова, Сергея Петрова, Ирины Ракелис, Натальи Логиновой. Леонид Швец запросто мог организовать байдарочный поход, и желающих принять участие в нем было хоть отбавляй!

Музыкальная жизнь «атомного» поселка была сплошным «андеграундом». В подвале репетировала знаменитая группа «Бомбардиры», которой руководил Рустем Билялов, и другие музыканты. «Офис» главного специалиста по культуре Каролины Петровны Семеней тоже находился в подвале. Снечкусские музыканты были желанными гостями на республиканских мероприятиях. На одном из фестивалей после весьма эмоционального исполнения песни «Воля и разум» публика буквально носила на руках Михаила Малинина, а сам музыкант при этом судорожно прижимал к себе свою драгоценную гитару. Успешно выступал на столичной сцене вокально-инструментальный ансамбль, которым руководил Анатолий Пискунов. Амир Канбеков, Андрей Рунов и Анатолий Зернин создали супер-дискотеку, оборудовав какими-то сумасшедшими световыми эффектами зал кафе «Ežerynas».

А какие у нас были футболисты! Помню, какие элегантные голы забивали Александр Паясь и Игорь Трушкин. Правда, футбольное поле в те времена находилось где-то в районе Дукштаса, что, впрочем, не мешало проводить тренировки и футбольные матчи с большим количеством зрителей.

В поселке был свой оперотряд, следивший за порядком. Его возглавлял Юрий Насачев. Криминогенная обстановка была просто замечательной, мы не запирали дверь на ночь и оставляли ключ под ковриком, когда уезжали на работу. Пили? Да. Правда, в основном командированные, у которых здесь не было ни кола ни двора, ни друзей, ни родни. Им было скучно, а нам скучать было некогда! Наркоманов, алкоголиков и бомжей в поселке не было. Пьяниц на ИАЭС жестоко наказывали - отодвигали на год очередь семьи на получение жилья. Воров не было, все были заняты делом. Хотя однажды у кого-то «подрезали» модные джинсы, сохнувшие на балконе. Как потом выяснилось, это соседи с верхнего этажа подцепили их на леску с рыболовным крючком.

Город - наш общий дом

Мы считали весь поселок своим большим домом. Мы не ломали скамейки, не били фонари, не разрисовывали безобразными каракулями стены домов. Мы организовывали субботники, наводили красоту на улицах, приводили в порядок побережье озера. Строители прилагали немало усилий, чтобы сохранить каждый дубок, каждую сосну, они привязывали к деревьям старые покрышки, чтобы тяжелая строительная техника не испортила их кору. Тогда никому не пришло бы в голову вырубить лес посреди города, чтобы разбить на его месте парк с бетонными цветниками. Все знали, что главное украшение Снечкуса - это первозданная природа, озеро и лес.

О счастливых временах 33-летней давности, о прекрасных людях, строивших город и ИАЭС, вырабатывавших электроэнергию, выпекавших вкуснейший хлеб, лечивших и учивших жителей, создававших нам идеальные условия для жизни можно вспоминать еще долго…

Мы были молоды, у нас был свой город, и мы наивно полагали, что жизнь в этом райском уголке с каждый годом будет становиться все лучше и радостнее, а самый молодой город Литвы будет расти и процветать.