О Евгении Шуклине мы писали и прежде, но это были, скорее, отчеты – о его победных финишах, о европейских и мировых наградах и, наконец, о его олимпийском триумфе. При этом ничего не говорилось о личности спортсмена, о том, как выстроены его жизненные приоритеты, что помогает Шуклину в течение десятилетия удерживаться на самых верхних строчках турнирных таблиц мирового спорта.

Что ж, исправим это упущение. Но сначала о том, как наш герой чувствует себя после олимпийского пьедестала.

В лучах славы

Лишь в субботу, 18 августа, у Шуклина выдался более-менее свободный день, и мы смогли с ним обстоятельно побеседовать.

- Женя, как проходят ваши дни после Олимпиады?

- В очень бурном темпе. Не успели приехать, как с самого утра стало раздаваться множество звонков, приезжали республиканские репортеры. Потом нужно было участвовать в мероприятиях Дня города, награждать участников соревнований. Сказал маме: "Приду через полчаса", а вернулся поздно вечером. На следующий день нужно было ехать в Президентуру, потом участвовать в пресс-конференциях информационных агентств, только "Delfi" пришлось в он-лайн целый час отвечать на вопросы.

- Ну и каково это – купаться в лучах славы? Тяжело?

- Тяжелого ничего в этом нет. Просто телефон не замолкает. Просят интервью, приглашают участвовать в различных шоу.

- Вы, наверное, впервые почувствовали себя такой звездой, несмотря на то что и раньше у вас было немало побед?

- Да, это очень сильная вспышка. Но я не любитель такого внимания. Думаю, что еще неделя-две, и все вернется в реальную жизнь.

- Как проходил прием у президента и какую награду вы получили из рук Дали Грибаускайте?

- На прием были приглашены призеры Олимпиады и наши тренеры. Как всегда, все было очень торжественно. Вручали государственные награды – ордена, но т.к. два года назад за золотую медаль на чемпионате Европы мне был вручен Рыцарский Крест, то смогу получить следующую награду только в сентябре 2013 года. Таков закон: более высокую награду можно получить только по прошествии трех лет.
Мне был вручен Кубок президента – очень впечатляющий: красивый, большой, с тяжелой мраморной подставкой. Дома взвесил – 8 кг! До этого таким кубком награждался только Виргилиюс Алекна.

- Общались ли вы с президентом неформально?

- Да, и не впервые. Мы беседовали с ней во время фуршета, и было видно, что Даля Грибаускайте читала все интервью со мной, знает о моих мечтах построить дом, и дала мне полезные советы.

Мечта о доме

- В прессе говорилось, что вы хотите построить дом на берегу о. Висагинас. Это правда?

- Да что вы! (Смеется.) Кто же мне даст? Есть в округе немало хороших мест. Сейчас как раз займусь поиском земли неподалеку от Висагинаса.

- Деньги из призового фонда используете на строительство дома?

- Хотелось бы. Когда деньги будут на руках, надо все обсчитать, посмотреть, что может получиться. Есть пара вариантов. Если найду землю, которая будет близка моему сердцу, то часть денег вложу в покупку участка, оформление документов, закладку фундамента. Хочу это сделать уже в нынешнем году.

- То есть и свою дальнейшую жизнь вы связываете с Висагинасом?

- Я решил работать в Литве до следующей Олимпиады. Пока меня здесь все устраивает. Как сложится жизнь после спорта, сложно сказать. Если привыкаешь к хорошему, то потом жить на 800 литов не захочется. Всегда нужно стремиться к лучшей жизни.

- Очень радует ваша мечта о доме рядом с Висагинасом. Потому что, куда бы вы ни уехали, вы всегда будете возвращаться в родной город.

- Свой дом – это свой дом. Даже если ты уехал на сборы, на соревнования, на заработки, будешь знать, что есть кусочек земли, куда ты вернешься.

Путь в 16 лет

- Давайте сейчас, в этот звездный для вас час, вспомним 16-летний путь к олимпийскому серебру.
В 10 лет вы пришли на гребную базу. Как все начиналось?

- Сначала занятие греблей воспринималось как развлечение: лето, солнце, вода, друзья, походы, хороший тренер. Было весело. Ребенка ведь нужно заинтересовать.

Но уже довольно быстро, на следующий год, стал участвовать в соревнованиях. Как-то мы сидели с напарником, и тогда я впервые сказал, что хочу достичь вершин в спорте.

Когда я родился, мой дедушка, взяв меня на руки, сказал, что когда я вырасту, то стану или космонавтом, или большим спортсменом.

- А у вас были проигрыши, и как вы к ним относились?

- Можно сказать, что спорт - это множество поражений ради нескольких побед. Все хотят побеждать, а чтобы добиться победы, нужно все время больше и больше требовать от себя, увеличивать нагрузки.

- Когда вы стали мечтать об олимпийской медали?

- В 2002 году мы завоевали в «двойке» бронзовую медаль на Юношеском чемпионате Европы, и тогда я почувствовал, что смогу бороться на награды на мировом уровне.

- Вам было тогда 16 лет. А ведь в тот год вы едва не утонули на Друкшяе. Расскажите про этот случай.

- Пока работала ИАЭС, мы тренировались зимой на о. Друкшяй. У нас в этом было преимущество перед соперниками: везде еще стоял лед, а мы уже выходили на воду. Ездили на машине тренера. Василий Сухоруков специально купил машину побольше, чтобы больше спортсменов могли ездить на Друкшяй. От воды, конечно, шло тепло, но если мороз минус 20, то это и есть минус 20. На шапке, на носу, на подбородке – сосульки, руки всегда обморожены: в перчатках плыть нельзя – рука должна чувствовать весло. Тренировались, потом отдыхали в машине и снова – на воду. Ездить дважды в день дорого – 15 км туда и 15 обратно.
В тот день, когда мы оказались в воде, в городе было безветренно, приехали на Друкшяй – а там ветер. Но не возвращаться же назад. Поплыли мы втроем. И тут поднялась метель, и со стороны Белоруссии пошли метровые волны. Один из нас зачерпнул в лодку воды и выпал из нее. Мы хотели ему помочь и в результате тоже оказались в воде. Я еще пытался не упустить новую лодку и весло, но, почувствовав, как меня вместе с ними тянет в сторону Белоруссии, отпустил их. На мне было пять кофт, и плыть было тяжело.

- На вас были спасательные жилеты? И как далеко вы были от берега?

- Жилетов на нас не было. Расстояния до берега мы не знали, видимость была метров 10, и мы вообще не понимали, правильно ли плывем. Наконец двое нас добрались до берега, упали на снег. Смотрим, а наш товарищ уже уходит под воду. Мы к нему. Подплыли, а он говорит: «Все, у меня уже больше нет сил бороться». Вытащили его. Упали все трое на снег и, видимо от пережитого нервного напряжения, вдруг стали смеяться. Потом пошли к машине тренера, а она была в двух километрах. Сугробы – метровые, ползли по ним, разгребая снег руками. Тренер был в шоке, увидев нас с той стороны, откуда не ждал. Потом нас, насквозь промерзших на 15-градусном морозе, сразу повезли в баню. Никто не заболел.

Этот случай нас очень сплотил. Хотя те двое ребят уже не занимаются греблей, у них уже семьи, но мы крепко дружим до сих пор. Никто не забыл тот день.

В 2003 году была золотая медаль чемпиона мира среди юниоров, и в каждый последующий год Женя радовал нас новыми наградами европейских и мировых первенств. Успехов он добивался, тренируясь многие годы на нашей гребной базе.

Ее убогость вызывает удивление у всех журналистов, которые пишут сегодня о серебряном призере Олимпийских игр.

Гребня база

- Почему, на ваш взгляд, до создания нормальной гребной базы не дошли руки?

- Идеи были, но все упирается в деньги. Надо, чтобы этим кто-нибудь заниматься. Допустим, я закончил бы со спортом, напрягся, нашел бы спонсоров. Но этим надо заниматься. Можно было бы построить базу и свой личный клуб открыть, но когда ты все время занимаешься спортом, то уделить этому время нереально.
Власть обещает: «Да-да, надо делать», потом придут, посмотрят, и на этом все заканчивается. Видят – медали приносим, а раз есть высокие результаты, значит, система работает, и зачем что-то менять?
Но никто не думает о том, что, может быть, будет не 5 медалей, а 25. Наверное, считали, что будет хуже, если что-то новое появится, мол, трудности закаляют. Но это глупое мнение.
Есть дети, которые не сами решают, заниматься им греблей или нет. Их приводят родители, и когда они видят состояние нашей гребной базы, то они не отдают ребенка в этот спорт, а ведут туда, где условия лучше. А ведь из тех ребят, родители которых не захотели, чтобы они занимались греблей, могли бы вырасти чемпионы.

Мне условия не мешают и не помогают. Не могу сказать, что если бы у нас был хороший душ и хороший туалет, то у меня бы была не серебряная медаль, а золотая. Если во мне горит огонь, то я могу тренироваться в любых условиях. Я делаю столько, сколько надо и чуть-чуть больше. Не могу сказать, что я где-то чего-то не доделал.

Но если бы условия были комфортные, то спортсмены бы получали больше удовольствия от занятий. Когда ты максимально отрабатываешь тренировку, очень сильно падает иммунитет, и тебе хочется хороший душ принять, посидеть в теплом помещении и идти домой отдыхать. А спортсмен приходит в холодную раздевалку, где во все щели дует, и вместо того чтобы комфортно отдохнуть, спешит скорее принять душ и одеться, чтобы не замерзнуть и не простыть.

- Вам не обидно было видеть, что у нас есть прекрасная школа акробатики и такая убогая гребная база?

- Когда не видел лучшего, устраивает то, что есть. Но когда уже начали ездить на сборы, увидели прекрасные залы с беговыми дорожками и встроенными телеэкранами, то, возвращаясь домой, испытывали грустное чувство. В не отапливаемом помещении -ржавые штанги (силовая подготовка входит в программу тренировок гребцов. – Прим. ред.), после которых трудно отмыть руки; холод, сквозняки.

Мэр Даля Штраупайте пообещала, что у нас будет построена новая гребная база. Однако, когда я после интервью с Евгением спросила тренеров гребцов, верят ли они в это, они лишь махнули рукой: «Ничего не изменится».

Кто квартиру обещал?

- Кто вам обещал квартиру в Висагинасе и когда?

- Первый раз мне обещали дать квартиру ровно 9 лет назад - после того как я стал чемпионом мира среди юношей (в Японии).

- Кто пообещал?

- Тогдашний мэр Рачкаускас. Но он только подарил 100 литов в конверте, на этом все и закончилось. Хорошо помню, что это были 2 купюры по 50 Лт. Я еще потряс конверт – думал, может, еще что-то завалилось (смеется). Все же за золотую медаль чемпионата мира 100 литов – это смешно. Хотя на тот момент для меня и 100 литов были деньги. Я тогда ни зарплаты не получал, ни стипендии и жил только за счет мамы с папой. Но пресса сообщила, что я получил денежную премию мэра, наверное, люди думали, что это были большие деньги - так тогда надо было и показать эти две купюры по 50.

- Когда вам еще сулили квартиру?

- Всякий раз после возвращения с чемпионатов мира, Европы, с соревнований на Кубок мира мне каждый сезон обещали квартиру – сначала Рачкаускас, а потом и Даля Штраупайте, и все заканчивалось дарением букета цветов, сувенирной кружки или брелока. Правда, при этом каждый раз добавляли: «Да, мы сейчас готовим проект, и будем дарить за результаты квартиру или машину». Мы (с Раймондасом Лабуцкасом) понимали, что дальше обещаний дело не пойдет, нам было жаль потраченного на чествование время. Не пойти на эти церемонии было нельзя, сказали бы – «зазнался». Но жаль было из-за этого пропускать тренировки, каждая из которых – это звено одной цепи, несущее свою нагрузку

- Было обидно, что власть не выполняла своих обещаний?

- Знаете, мы с Раймондасом Лабуцкасом завоевали за 10 лет столько медалей, сколько вся сборная Литвы. Когда мы общались со спортсменами из других стран и слышали, что в их городках называют улицы именами спортсменов, которые добились высоких результатов, то думали о том, что лучше бы один раз пригласили и отметили нас как-нибудь конкретно, а не звали 20 раз… Получается, что власти нужно было для галочки нас приглашать – вот, поздравили чемпионов. Первые разы это было интересно, а в последующие годы мы уже наизусть знали весь «репертуар».

- Что вам пообещали на этот раз?

- Мэр сказала, что дадут премию в 40 тысяч литов.

- А прежде говорили о 50 тысячах.

- 10 тысяч еще получит тренер (Василий Сухоруков). Знаете, кому-то сумма в 40 тысяч может показаться очень большой. Но если эти деньги, ну и еще те 100 литов (смеется) поделить на 10 лет… Это все равно, что человек не получал зарплату годами, а потом ее выплатили всю сразу.

- Сколько стоит ваша экипировка и как вы ее приобретаете?

- Первое весло мне купили родители, а первая лодка была куплена на деньги тренера. Хорошее весло стоит 400 евро, а весел должно быть несколько. Но гребцов мирового уровня на 85 процентов веслами обеспечивает выпускающая их каунасская фирма, которая является спонсором гребного спорта. Лодка, которая нужна для соревнований международного уровня, стоит 4 тысячи евро. Их выпускают в Португалии и Польше. Португальская фирма-производитель предоставила мне лодку для выступления на Олимпиаде. Поскольку она была с рисунком аэрографии, за который художнику заплатили 1200 евро, то цена ее составила 5200 евро. После олимпийской медали мне эту лодку подарили, а при ином результате ее пришлось бы вернуть.

Стабильность – на два года

- Женя, вы получали стипендию в 2000 литов. Теперь, после олимпийской медали, каким будет ее размер?

- Пока я не знаю этого точно. В Олимпийском комитете разработана специальная система коэффициентов, которые привязаны к конкретным результатам сезона. Хорошо то, что олимпийский результат действует два года, в то время как результаты мировых и европейских чемпионатов влияют на коэффициент только год. Если потом не показываешь хороший результат, то опять попадаешь на минимальную стипендию – 800 или даже, может быть, 600 Лт.
Так что уже хорошо, что олимпийский результат дает гарантию получения заработанной стипендии. А потом нужно снова показывать результат – иначе никто тебя держать не будет.

«Я не мазохист»

- После возвращения с Олимпиады говорилось о том, что вы не примете предложений выступать под флагом другой страны. А прежде вы не думали о том, чтобы принять заманчивые предложения, например России?

- Это так преподнесли в прессе, что я откажусь (от предложений других стран), поскольку патриот и прочее. Главное для меня – это условия, при которых я смогу более-менее нормально тренироваться и жить. Если в Литве их не будет, то - я же не мазохист – буду искать там, где лучше. Так устроен человек. На данный момент меня все устраивает, и мне не хочется никуда ехать, хотелось бы остаться здесь.
Но если случится так, что мне положат зарплату в 50 литов или вообще ее снимут, отберут последнюю лодку, но при этом я буду чувствовать, что еще не всего достиг в спорте, то я буду искать варианты переехать в другую страну. В прессе написали (про меня): «Ни за что не променяю…». Но так же, как я, думает любой спортсмен.

- Конечно, ведь это важно не только для спортсмена, но и для любого человека – реализовать свой потенциал.

- Когда после стольких лет в спорте тебе вдруг начнут вставлять палки в колеса, чтобы ты не смог сделать последнего шага, то будет обидно. Никто от этого не застрахован, и только время может показать, как все будет. И это не только от меня зависит и от патриотизма. Патриот без лита в кармане… Я, патриот, обмотаюсь литовским флагом и буду милостыню просить? Почему я так должен делать, если я смогу обеспечить свою семью и реализоваться в другой стране, где ко мне будут относиться по-человечески?

Планы в личной жизни

- Какие у вас планы в личной жизни?

- В Интернете тоже перефразировали мои слова, сказав, что после Олимпиады я чуть ли не дал обещание жениться. Спорт и личную жизнь нельзя так связывать. Как можно жениться от радости получения олимпийской медали? Два года проживешь и разойдешься. Планирование семьи должно быть обдуманным. До Олимпиады я даже не строил таких планов.
Да, у меня есть девушка, с которой мы дружим. Сейчас я начинаю думать: а какая она будет жена? Считаю, что создавать семью нужно, уже имея свое жилье. Я уже не в том возрасте, чтобы приводить к родителям жену и там создавать свою семью. Мне нужно что-то свое. Когда у меня будет своя недвижимость, тогда можно планировать. Все нужно делать поэтапно.

Сейчас прошла Олимпиада, я сделал все что мог, рад, что так получилось. Следующий этап – земля, дом, а затем в этот дом можно приводить жену. А потом уже и дети появятся.

- Очень разумно. А девушка-то подождет?

- Я всегда честно говорю о своих планах. Жить со спортсменом – жене, детям – очень сложно. Спорт занимает 99 процентов твоей жизни. Спортом не занимаются, им живут. Поэтому рядом с тобой должен быть человек, который должен понимать, что ты приходишь усталый, что у тебя что-то не получается. Жена должна чувствовать, когда тебе нужно побыть одному. Человек рядом со спортсменом должен быть отчасти психологом: понимать, когда нужно помолчать, когда - что-то сказать.

Для спортсмена важен режим, а если жена скажет: «Пойдем на вечеринку», а утром я буду засыпать в лодке, и будет рушиться вся система, которая строилась годами?

- Это целое большое здание – ваша система…
- Поэтому жене нужно будет подстраиваться под твой ритм жизни. Это не каждый может вытерпеть, не каждый может жить со спортсменом. Ведь мне нужно полностью выкладываться. А если отдавать силы на 70 процентов, то и время зря потратишь, и ничего не достигнешь.

Что такое счастье?

- Меня просто поражает ваша целеустремленность. Откуда в вас это качество?

- От родителей (Любови и Тимофея Шуклиных. – Прим. ред.). Ну, и собственный жизненный опыт помогает. Спортсмены рано начинают ездить на соревнования, становятся самостоятельными. И, конечно, большую роль сыграли тренеры. Василий Сухоруков много в меня вложил на первом этапе, заложил основу, а другой тренер -Эгидиюс Густас помог еще выше поднять планку результатов. Я очень благодарен им обоим.

Я плыл в олимпийской лодке один, но на мой результат работала целая команда – тренеры, методист, профессор, который занимается научной нашей подготовкой, медперсонал, кинезитерапевт…

- Может быть, вы тот человек, который может ответить на вопрос: «Что такое счастье»?

- Счастье – это когда ты ставишь такие масштабные цели, которые другим, да порой и тебе самому кажутся недостижимыми, и добиваешься их своими силами. Если ты это не в лотерею выиграл, а пролил 1000 литров пота и добился того, к чему стремился, - это настоящее счастье!

Беседовала Инна НЕГОДА