Они родились в Ленинграде и жили рядом – на соседних улицах по одну сторону от Обводного канала. А встретились – в Вильнюсе, и вот уже более 50 лет вместе идут по жизни. Они подшучивают, подтрунивают друг над другом, и светом любви с первого взгляда, вспыхнувшей в 1961 году, светятся их глаза и сегодня.

Военное детство

Когда я, придя в гости к Александру Николаевичу и Галине Эдуардовне Ситник, назвала тему интервью, они немного растерялись: «А мы думали, что ты о блокаде будешь спрашивать, и подготовили много документов». Видимо, супруги накануне вспоминали свое военное детство в связи с годовщиной (27 января) снятия блокады с Ленинграда.

«Об этом вы тоже обязательно расскажете», - сказала я. Да и как иначе писать о судьбах людей, переживших войну в раннем детстве! Ведь не будь ее, они обязательно бы встретились на соседних улицах, одной дорогой ходили бы в школу. Но грянул 41-й год.

3-летний Саша остался с мамой, папой и маленьким братиком в блокадном Ленинграде.

Отца оставили на заводе как специалиста-судоремонтника. Маленький брат, родившийся в 41-ом, умер от голода. «У мамы не было молока», - говорит Александр Николаевич.

У него самого от страшных блокадных дней остались такие впечатления: «Помню, что был весь закутан и сидел на столе. Было постоянное чувство голода и все мысли - только о еде. Если проникал в окно лучик света и в нем клубилась пыль, я все время пытался ее поймать и съесть. Сам не помню, а мама уже потом мне рассказала, как однажды она отвернулась и видимо что-то говорила сама себе. И я тогда спросил: «Мама, что ты кушаешь?» Она удивилась: «Почему мы подумал, что я что-то кушаю?» - «А у тебя уши шевелятся». Чтобы отбить чувство голода, мама скручивала самокрутки из березовых листьев и давала мне покурить. Можно сказать, что так всю жизнь я и курю с трех лет».

Маленькую Галю летом 41-го родители отправили на лето в деревню к жене маминого брата. Когда началась война, было решено Галю в Ленинград не привозить. Отец ушел на фронт, он воевал в 16-й Литовской дивизии, а на руках у мамы и без Гали оставалось …больше сотни детей – она была директором детского дома.

«Да она в войну жила, как барыня», - смеется Александр Николаевич. А тем временем «маленькой барыне» пришлось вместе с тетей уезжать от войны дальше, на Урал. Кировский завод эвакуировали в Челябинск, и дядя, главный энергетик этого завода, сказал, чтобы тетя с Галей приехали на железнодорожную станцию. «Когда ехали в телеге, над нами низко кружил фашистский самолет, - вспоминает Галина Эдуардовна. – А когда подъехали к станции, началась бомбежка. Я хотела бежать, но солдат уложил меня на землю и закрыл своим телом. До Челябинска мы добирались 42 дня». В Челябинске вставали в 5 утра в очередь за хлебом.

Папа был на фронте, а мама с детдомом - в блокадном Ленинграде. По Дороге жизни она вывезла из осажденного города 120 детей. «Но и тогда мама не спешила забрать меня к себе, она считала, что в детдоме должны жить только дети, у которых нет родителей. Потом она все же взяла меня. Жить в детдоме было тяжело, маму я там называла только по имени-отчеству – Анна Фоминична. А в 45-ом мы вернулись в Ленинград. Вернулся с фронта и раненный под Шяуляй отец».

Маленький Саша с мамой (братик был похоронен на Пискаревском кладбище, а папа остался на заводе) смогли выехать из Ленинграда только после снятия блокады. «Поехали в Вологодскую область, в деревню к бабушке. «Февраль, зима страшная. Едем в санях, а я вижу на ольхе почки и говорю: «Дядя, давай остановимся, поедим». Ходить я не мог, поэтому, когда приехали, положили меня на печку. Зарезали теленка, что по тем временам считалось преступлением, за которое могли посадить. Сварили в печи кровь теленка, и понемногу мне ее давали есть. Хлеба не было. Кто-то доложил, что у нас зарезали теленка. Пришел председатель, без ноги (Александр Николаевич показывает, что ноги не было от самого паха), спрашивает, где теленок. Ему говорят: «Сдох». - «Где мясо?» - «Вот, посмотри». Председатель пошел к двери, а я с печки ему и говорю: «Дядя, теленка зарезали, чтобы я не умер». Он промолчал и ушел.
Только в июне я смог слезь с печки, и уже скоро хвастался бабушке: «Смотри, как я бегаю: пятки до ж..ы достают!». Мы смеемся сквозь слезы вместе с Александром Николаевичем и Галиной Эдуардовной.

«Когда кончилась война, отец прислал нам вызов, и мы с мамой вернулись в Ленинград, в нашу комнату в коммунальной квартире. Мебели не было – все сожгли в блокаду. Но постепенно покупали необходимое для жизни на барахолке».

Юность

Вскоре после окончания войны отца Галины Эдуардовны направили вместе с 16-й Литовской дивизией в Вильнюс. И тут я впервые узнаю, что Галина Эдуардовна наполовину литовка и ее девичья фамилия по отцу – Друбленис. «Мои бабушка и дедушка – литовцы. У них было 4 дочери и сын, мой отец. Сестры отца вышли замуж за русских, и моя мама была русской. Бабушка и дел разговаривали со своими детьми на литовском, а те в своих семьях – уже на русском, и мы, дети, к сожалению, литовского не знали. Когда я поехала с родителями в Вильнюс, бабушка (которая так и прожила с дедом жизнь в Питере) научила меня одной фразе: «Если к тебе обратятся по-литовски, отвечай так: «Aš nieko nesupratau».

В Вильнюсе отец работал в Совмине, а мама стала директором первого русского детского дома в Вильнюсе. Галя закончила школу, филфак Вильнюсского университета, и пошла работать учителем русского языка и литературы в школу.

Александр Николаевич тем временем находился в Ленинграде: «Жили бедно. Закончил 7-летку, потом вечернюю школу и подал документы в ЛГУ – на филологический факультет, на отделение журналистики. И хотя был конкурс 17 человек на место, сдал все на пятерки и поступил. Но учиться пришлось недолго: в 1961 году произошли венгерские события, и из университета меня направили в Вильнюс – проходить курс молодого бойца».

Здесь-то и произошла судьбоносная встреча.

Сочинение: «Я Вас люблю!»

Галина, красивая молодая учительница, в белом кружевном воротничке, с кружевными манжетами шла по коридору своей школы и увидела в конце него красивого солдата. «Вообще-то я считала, что солдат – это не мой уровень», - смеется Галина Эдуардовна. – Но Саша был поразительно красив».

А солдат Саша пришел в школу по поручению своего командира: у дочери офицера, учащейся этой школы, возникли проблемы с математикой, вот командир и отправил образованного солдата разобраться что к чему.

Галина, кроме того, преподавала и в школе офицеров. Ведь после войны многие офицеры не имели среднего образования, вот она и преподавала им русский язык и литературу. Эти предметы она вела сразу в трех классах.

Каково же было ее удивление, когда вечером того же дня, придя на урок, она увидела на задней парте лукаво улыбавшегося знакомого красавца-солдата. Его взгляд смущал ее, и она провела урок в смятении чувств. Но на этом вечер не закончился. Придя на второй урок, уже в другой класс, она снова увидела на задней парте знакомого солдата. То же самое повторилось, когда она пришла на третий урок. Здесь Галина не выдержала и задала тему сочинения. «Думала, вот отыграюсь на нем, - вспоминает Галина Эдуардовна. – А этот противный встает через несколько минут и протягивает тетрадку. Спрашиваю: «Вы уже закончили?» Отвечает: «Да, я все понял. И можно я выйду?»

Ушел, а я открываю тетрадку и вижу через весь лист: «Я Вас люблю!». Я пошла к директору: «Что ему нужно? Зачем он пришел в школу, у него же есть аттестат?!». Директор отвечает: «У него в аттестате одна четверка по химии, и он сказал, что хочет получить отличный аттестат». Так начался их роман.

«Я помню, шел дождь, я сняла туфли и шла босиком рядом с солдатом по проспекту Гядеминаса, где мы жили… А потом однажды поднимаюсь домой, а на площадке стоит человек, которого не видно из-за огромного количества роз. Я ахнула: «Ты где розы взял?» А он говорит: «А ты посмотри в окно!» А мы жили напротив площади Черняховского, там росли прекрасные розы, их обычно даже охраняли. Как он не попался, не знаю. Но роз там поубавилось».

Третья молодость

Потом Александр закончил курс молодого бойца и вернулся в Ленинград. Была переписка. Но однажды Галя попросила у директора недельный отпуск: «Надо съездить к бабушке в Ленинград». Назад она вернулась уже с Александром.

Они жили в Вильнюсе, Александр Николаевич окончил техникум, работал инженером на заводе, потом был учителем черчения, рисования, затем закончил филфак и преподавал русский язык и литературу. Они вместе работали в школе.

Однако когда Галине Эдуардовне предложили пойти работать на завод, то и Александр Николаевич ушел работать туда же. Естественно, и в Висагинас приехали вместе. «Да он за вами, как нитка за иголкой, - шучу я. – Может, вы ревнивая и боитесь его оставить?»

В ответ на мои реплики супруги только посмеялись: типа, «и не то, чтобы да, и ни то, чтобы нет». Они вообще, когда вместе, очень веселые и задорные. А ведь я пришла в тот день, когда Галине Эдуардовне нездоровилось (но она не стала откладывать нашу встречу, запланированную накануне). Александр Николаевич приготовил ужин, а Галина Эдуардовна накрыла на стол. Они шутили и смеялись, рассказывая о прошлом, о сегодняшнем, о будущем – о детях и внуках. И невозможно было поверить, что за плечами - такая долгая жизнь.

«Я счастлива, - говорит Галина Эдуардовна. – Все, как в молодости: он за меня боится, я – за него. Это, как третья молодость». – «Подожди, будет и четвертая!» - весело заверяет супругу Александр Николаевич.

«Жизнь не вечна, но хочется ее прожить хорошо. А когда живешь дружно, то всегда и во всем легче», - на этом завершается наша беседа. Я прощаюсь, меня провожают с приглашениями заходить на огонек.

А через пару часов - звонок от Галины Эдуардовны, о том о сем, и напоследок: «Знаешь, Саша грелку мне принес и ужин приготовил». «Как - ужин? А у нас с вами что было?» - «А это так…», - она смеется.

И это так хорошо, когда смеется Женщина, которую любит Мужчина.

Инна НЕГОДА